— Такаси, так же как брат S, находится под влиянием событий тысяча восемьсот шестидесятого года. Тренировки футбольной команды, которые он стал проводить с сегодняшнего дня, собрав деревенскую молодежь, тоже результат его увлечения рассказами о том, как брат прадеда на учебном плацу — участке, расчищенном от леса, — обучал молодежь военному делу.

— Но сейчас не поднимешь восстания, как в восемьсот шестидесятом году, да и не такое время, чтобы совершить убийство, избежав вмешательства полиции, как это было сразу же после войны, когда произошла драка между корейским поселком и деревней, — снова лучезарно заулыбался настоятель.

— Кстати, в этих записках не содержится чего-нибудь неподходящего для эпохи, когда наблюдается стремление к миру? — забросил я удочку, воспользовавшись улыбкой настоятеля. — Если содержится, то лучше, наверное, отдать их Такаси. Среди представителей рода Нэдокоро я унаследовал кровь тех, кто не ищет в событиях восемьсот шестидесятого года признаков героизма. Вместо того чтобы хоть в мечтах отождествить себя с героем-братом прадеда, мне снятся лишь отвратительные сны, будто я, дрожа от страха, запираюсь в амбаре и трусливо выглядываю оттуда, даже не пытаясь, как прадед, стрелять из ружья.

— Может быть, и правда согласиться с тобой и отдать записки Такаси? — сказал настоятель, на лице которого застыла неуверенная улыбка.

Я взял зеленоватую тетрадь, лежавшую на книге издания «Пингвин», которая досталась мне от покойного товарища, положил ее в карман пальто, и мы с настоятелем пошли на школьную спортивную площадку, где Такаси тренировал свою футбольную команду.